Александр приоткрыл один глаз, болезненно щурясь от проникающего сквозь неплотно задернутые шторы солнечного света. Голова раскалывалась, во рту пересохло, и первым движением он потянулся к кувшину с водой, делая жадные глотки.
— Никита, ты мой спаситель, — хрипло произнес он.
Молодой человек с трудом сел, морщась при каждом резком движении. Взглянув на свое отражение в зеркале, Александр присвистнул — помимо помады на воротничке рубахи, на его шее красовался весьма недвусмысленный след страстного поцелуя.
Обнаружив в кармане надушенный платок, он поднес его к носу, вдыхая тонкий аромат духов. Инициалы "Е.Д." ни о чем ему не говорили, хотя где-то на самой границе сознания мелькнуло воспоминание о зеленом платье и звонком смехе. "Елизавета? Екатерина? Евдокия? Господи, только бы не жена какого-нибудь важного чиновника”, — с тревогой подумал он.
Слова слуги о болезни матушки моментально прогнали остатки сна и воспоминания о прошлом вечере.
— Что с ней? Надеюсь, кто-нибудь послал за доктором? — тревожно спросил он, резко садясь на кровати и тут же хватаясь за пульсирующие виски.
Забота о матери была, пожалуй, единственным, что могло вытащить Александра из постели в таком состоянии. Мария Павловна, при всей своей строгости к окружающим, сына обожала безмерно и прощала ему любые шалости. И он платил ей искренней привязанностью, которую, правда, проявлял редко и неумело.
— Приготовь мне чистую одежду, негоже появляться перед матушкой в таком виде, — распорядился он.
Пока слуга выполнял поручение, Александр бросил письма на стол, к стопке таких же, непрочитанных еще с прошлого воскресенья. Мысли его были заняты матерью. В последнее время ее здоровье часто давало сбои. Доктор говорил о слабости сердца и рекомендовал беречь Марию Павловну от волнений. "А я вместо этого только и делаю, что доставляю ей поводы для беспокойства," — подумал Александр.
— Ванну подашь позже, — сказал он Никите, который уже вернулся с чистой рубашкой и сюртуком. — Помоги мне переодеться.
Спустя четверть часа, приведенный в относительный порядок, Александр Штерн направился в покои матери, по пути размышляя о том, что, пожалуй, стоит отказаться от сегодняшних развлечений, если ее состояние окажется совсем плохим. Мысль об этом вызвала легкое раздражение, но он тут же устыдился этого чувства. В конце концов, один вечер дома — не такая уж большая жертва ради здоровья матушки.
- Подпись автора
С собой:
1. Кошелек из мягкой кожи с золотыми монетами (20 золотых), среди которых затерялась одна серебряная монета-талисман
2. На пальце перстень с родовым гербом Штернов (золото с черным ониксом)
3. В карманах золотые часы с цепочкой, серебряный портсигар с монограммой, довольно потрепанная колода игральных карт, маленькая записная книжка в кожаном переплете и карандаш для записи мыслей, адресов и долговых обязательств
