Елизару в темноте видимо было плохо видно, но стоявшая перед ним девушка в жизни в поле не работала и за собой всегда следила и ухаживала. Черные волосы на ощупь были бархатными и нежными, словно шелк и золото огня переливалось в них волнами. Как бы там не было, но перед монахом стояла стройная молоденькая цыганочка с блестящими, красивыми черными глазами и длинными ресницами, мягкими чувственными губами, сверкающими белизной жемчуга красивыми и ровными зубками. Нежная, бархатная кожа девушки действительно была смугла, но под солнцем Зара в жизни не работала и ни в какое сравнение с грубой, обветренной кожей крестьян, она не шла. Атлетичная, стройная и подтянутая фигурка у девушки совершенно не напоминала рожавших крестьянок. Округлость бедер и подтянутых ягодиц Зары были следствием ее зрелости и женственности, выгодно отличая цыганку от угловатых, прямоугольных подростковых форм ее сверстниц. Тонкие пальцы, хрупкие запястья, нежные узкие плечи. Никакой похотливости в движениях, взгляде и поведении Зары не было - она вела себя с аристократической горделивостью, ее движения были мягкими, нежными, женственными. Грудь была высокой и упругой, а пышность форм грудей только подчеркивала статность и изящность осанки Зары.
Мысли о похотливости взгляда и внешности девушки в голове Елизара появились, скорее всего от того, что его страждущая плоть мужчины подсознательно все же физически тянула и влекла к цыганке, вопреки всему тому, в чем мужчина хотел себя убедить.
Бороться против Елизара цыганка не могла. От боли из глаз девушки покатились слезы, а помещение огласили ее крики. Зара просила Елизара отпустить ее, молила о пощаде, но мужчина был глух, продолжая делать то зачем он пришел. Зара билась как птица, стараясь вырваться из крепких рук, но все было тщетно. Монах застегнул на тонких запястьях девушки ржавые кандалы и вскоре цыганка оказалась прикованной к стене. Все это сопровождалось криками и мольбами девушки. Ткань платья затрещав вскоре превратилась в разорванные тряпки, следом полетели нижние юбки цыганки. От стыда, злости, обиды слезы градом катились по щекам цыганки. Она белугой выла, билась в цепях.
Шелковая нижняя барская сорочка была короткой и предназначалась для поддевки под барское платье и сейчас, с задранными вверх руками цыганки, она едва прикрывала то место откуда росли стройные, красивые и сильные ноги девушки. Продолжая унижать цыганку, мужчина притащил ведро холодной воды и окатил девушку. От холода перехватило дыхание, цыганка закашлялась, выплевывая воду. Тонкие ручейки текли по ее сырым черным и длинным локонам, сырая, холодная ткань противно липла к телу. От рыданий и всхлипов цыганки ее высокая, красивая грудь, обтянутая мокрой тканью, тяжело вздымалась. Зара не слышала, того что ее спрашивал Елизар, продолжая реветь и умоляла ее отпустить.
Елизар, увлекшись, оказался слишком близко к цыганке. Лютой ненавистью и каким-то безумием смертницы сверкнули глаза Зары – будто ножом уколола. Извернувшись, Зара охватила монаха крепкими, сильными ногами, мертвой хваткой сжав талию мужчины, притянув и плотно прижав его к себе. Еще миг и взвыв, цыганка склонила голову, со всей злостью вцепилась крепкими зубами в тонкую кожу шеи Елизара, прокусывая и вырывая зубами тонкую плоть. Еще миг и Зара ощутила как кровь лютого врага наполнил ее рот. Вырвав, Зара выплюнула вырванную и уже мертвую плоть с шеи Елизара. В последнем порыве Зара, прокричала слова. Непонятные, гортанные, пришедшие, казалось, из самой глубины ее обреченной души. Как гром пронеслись они потолком темницы, запечатанные кровью, тяжёлым роком опустились на плечи Елизара, въелись под кожу, сплелись с ДНК и с кровью впитались в сердце монаха.
— О Сара Кали, прими мою жертву и очерти вокруг свой огненный круг. Этот мужчина предназначен мне. Я накладываю заклятие на след ноги его, на макушку головы его, на каждую сторону груди его, на глаза его. Пусть следует он за мной, думает обо мне, дышит мной, смотрит на меня. Пусть он будет только для меня и не для кого другого, пусть голова его будет отвращена от других! Никогда не познает он страсти и желания ни к кому кроме меня и не сможет утолить их ни с кем кроме меня! Пусть его душа наполнится страхом и не посмеет он притронуться ко мне без моего желания! Пусть видит образ мой перед собой и никогда во тьме ночи не сможет найти дороги ко мне, пока я это не пожелаю! Наполни его сердце желанием во всем угодить мне и муками вечной страсти ко мне! И не смеет покинуть меня, пока я не отпущу его. Да будет так, как я сказала! - Зара прокричав слова и запечатав свои приворотный заговор кровью Елизара, не собиралась отпускать его.
Юная цыганка, продолжая шептать свою молитву цыганской богине, крепко обхватив и скрестив на пояснице Елизара свои сильные ноги, крепко удерживала свою добычу. Прижимаясь к мужчине своим трепещущим, почти обнаженным телом и прильнув, дразня бархатистой кожей низа живота его чувствительное место, вызывала в мужчине томление и жажду страстных объятий.
Отредактировано Зара (2024-02-23 14:53:29)
- Подпись автора
Одежда: Пестрое приталенное платье, барская шелковая сорочка, теплый и красивый платок, две нижних юбки. На ногах туфли - мягкие, сшиты из бархатистой кожи, украшены бусинами, с небольшим каблучком.
Украшения: В волосах серебристая заколка со скрытым ножом и пара сверкающих камнями заколок. Две цепочки с монетками, большие серьги, браслеты (все из дешёвого желтого металла). На длинной нитке, на шее, висит ритуальная звезда из золота.
Спутники: конь Алмаз (неизвестно где).
В котомке, оставленной где-то в доме Елизара:
Одежда: одна барская шелковая сорочка, атласное вечернее платье бардового цвета с ажурными вставками и кружевами.
Украшения: краденая золотая цепочка и нацаганеное в Родославле золотое колечко.
Деньги: пара монет, 6 серебряных монет, горсть медных монет, увесистый мешочек с монетами.
Остальное: деревянный гребень, зеркальце, зубная щетка, зубной порошок, огниво, фляжка с родниковой водой, охотничий нож, флакон с французскими духами, серебристый гребень для волос украшенный цветочками из цветного стекла, серебряные вилка и десертная ложка со свадьбы.