— Благодарствую, — ещё успела сказать вслед исчезающему духу Настя, не сомневаясь, что домовик услышал, и поднялась. Забрав блюдце из-под угощения, сполоснула его в кадушке и убрала обратно на приступок. Вернувшись в их с Марфой ложницу, заплела косу, а то утром проснёшься кикиморой лохматой и ни одним гребнем волосы не разобрать будет и, юркнув под тонкую простыню — тёплой ночью да при закрытых ставнях под овчинным или шерстяным одеялом упаришься как в бане — закрыла глаза, но сон не шёл. Девушка крутилась с боку на бок до тех пор, пока Пестрёна, привычно устроившаяся в ногах у хозяйки, не проскользнула почти к самому её лицу, тихонько мурлыча. Под кошачью песню из памяти девушки, цепляясь друг за друга, словно звенья цепи, выплывали слова: «Заря-Зареница, красная девица, возьми мое бессонье, дай мне сон-угомон…», которые выговаривал напевный женский голос и Настя не заметила, как уснула. Но ненадолго, до вторых петухов.
Мачеха вставала с третьими, а Марфа — когда душа пожелает, помешать Насте было некому и девушка первым делом увязала в льняной лоскут и спрятала за пазуху свою главную ценность: родовые серьги и гривну. Чуть подумав, туда же отправила бусы, которые сначала хотела надеть на шею, но поопасилась: жемчуга были крупные, округлые, один к одному, увидят попутчики и добра не будет — либо снимут так, что не заметишь, либо выяснять начнут, не краденые ли. Остального имущества у неё было немного: рубаха на смену, пара головных платков, полотенце, игла с нитками, крючок и спицы с начатой работой — у Арины-бобылки Настя выменяла козьей шерсти и начала вязать себе пуховый платок на зиму.
Припасами девушка собиралась заняться позже и привычно захлопотала по хозяйству, так что, когда Аграфена проснулась и вышла из ложницы, Бурёнка уже была подоена и выгнана в стадо, а в печи доспевали щи.
— На службу можешь не ходить, — смилостивилась мачеха. — Если батюшка Игнатий спросит, скажу, что ты кровь уронила нынче.
Настя молча опустила ресницы, скрывая шалый блеск глаз: возможность обрести свободу пьянила не хуже хмельного мёда.
С трудом дождавшись, когда принарядившееся семейство отправится в церковь, девушка шустро засновала по дому: к уже собранным вещам добавилась шерстяная серая свита — лучше взять про запас, чем потом покупать незнамо где и у кого, — несколько тонких стираных лоскутов на повязки, в дороге, тем паче дальней, всякое случается, да горсть медяков, приготовленная мачехой на покупки, которую Настя припрятала вместе с украшениями, кремень и огниво. Затем настал черёд припасов: свежий, вчерашней выпечки, каравай; соль; мешочек крупы; кус копчёного сала; пучок луковых перьев; варёные яйца, баклажка с водой.
Уложив всё в мешок, Настя подошла к столу, поясным ножом отхватила длинную, нарочно оставленную свободной прядь волос и опустила частицу себя на скоблёные доски.
— Прими, хозяин, в помощь, не дай очагу погаснуть. А вы, чуры мудрые, родичи кровные, благословите в дальнюю дорогу, до Родославля, — девушка низко, до земли, поклонилась, отвернулась, и не оглядываясь, вышла за порог, закрыв за собой дверь. Быстро, словно боясь передумать, обогнула дом и, пройдя огородной межой, вышла на утоптанную тропку, уводившую из Велесичей окольным путём.
Переход в Родославль » Порт на Сарге
Отредактировано Настенька (2021-12-30 09:35:09)
